Поезд до Сторибрука

[dzury17]

Лучшее за 2013, как бы прискорбно оно не звучало:

Название: Поезд до Сторибрука
Автор: Dzury
Бета: Jordan MoonFire, +Lupa+
Размер: миди, 7 939 слов
Пейринг/Персонажи: Регина Миллс, Генри Миллс, мистер Голд, Мэри Маргарет Бланшард, Сидни Гласс, шериф Грэм, Джефферсон, Август, Эмма Свон
Категория: джен, префем
Жанр: АУ, городское фэнтези
Рейтинг: РG-13
Краткое содержание: об одном маленьком городке и его секретах
Примечание: написано на ФБ-2013, данный текст связан Авторским соглашением, и его последующие публикации возможны только со ссылкой на rxwp.ru

Сторибрук был обычным городом со своим банком, почтой и перроном. Только ни один поезд так и не потревожил протяжным гулом его полустанок. Монорельсовая дорога выпрыгивала из леса и в нём же скрывалась.
В переплёте окна Голд заметил ссутулившийся силуэт, маленькими шажками меряющий площадку напротив ломбарда. Из-под воротника плаща, скрывавшего уши, высовывалась тёмная головка, отчего женщина напоминала недовылупившуюся из кокона бабочку. Прихрамывая, ростовщик подошёл к двери и перевернул висящую на ней табличку «открыто».
— Проходите, у меня кое-что есть для вас, дорогуша.
Мэри Маргарет вздрогнула, бросила взгляд на пустующую в обе стороны улицу и поглубже засунула руки в карманы плаща. Распогодилось, и жители Сторибрука, выпив утренний кофе, спешили по своим делам. Но не здесь, в кривом переулке на окраине города, где, казалось, можно встретить Джека Потрошителя, мистера Хайда или даже Регину Миллс собственной персоной. Мэри Маргарет могла поклясться, что видела, как мерседес мэра вырулил из-за поворота.
— Смелее.
Зазвенел колокольчик, и Мэри Маргарет шмыгнула носом. Застоявшийся воздух лавки пах плесенью, ладаном и, почему-то, столярным клеем.
— Это не будет стоить вам ни-че-го, — произнес Голд спустя пару минут, протягивая ей выуженный откуда-то из-под прилавка свёрток.
— Ничего? — переспросила мисс Бланшард.
— Вы и так задолжали больше, чем следует, — тонкие губы ростовщика растянулись в улыбке. — Да и кому, если не вам, предлагать такую вещицу?
Почему-то Мэри Маргарет показалось, что речь идёт о куда большем, чем она могла припомнить, но уточнять не стала. Поблагодарив мистера Голда, она направилась к выходу, где и столкнулась с Региной Миллс. Женщины смерили друг друга взглядами и разошлись. С улицы повеяло холодом.
— Какой замечательный день, мадам мэр. У меня сегодня столько посетителей, — произнес Голд, снова вставая за прилавок. — Чем могу быть полезен?
— У моего сына день рождения, — произнесла с порога Миллс.
— Почему бы вам не воспользоваться каталогом Amazon? Пыльные вещи с отпечатком чужого прошлого не для мальчиков вроде Генри.
— Я так и сделала, — возмутилась Регина. — Но посылка затерялась на почте.
Неужели кто-то мог подумать, что она забыла? Да, иногда ей казалось, что время — петля, накинутая на шею Сторибрука. О том, что оно все-таки ползёт, свидетельствовала отросшая по глаза челка Генри, да одежда, из которой он вырастал со скоростью бамбука.
— Так вы мне поможете?
— Конечно, конечно, дайте подумать.
Мастер сделок попытался представить, чего хотят одиннадцатилетние мальчики. Его опыт в таких вещах был ничтожным. Голд подумал о сыне. Сначала детям достаточно игрушки, грубо сделанной собственными руками на кухне. С каждым отмеченным днем рождения их потребности возрастают, но они по-прежнему не задумываются о том, чего стоят их мечты.
Ростовщик вынырнул из-за прилавка, приставляя меч к шее Регины. На виске мэра запульсировала жилка.
— Как насчет этого?
Регина осторожно отвела клинок в сторону. Меч был укороченный, в три четверти от стандартного, с изящной гардой и узким, словно игла, лезвием.
— Сомневаюсь, что мой сын настолько кровожаден.
— Ах, моя дорогая, в его возрасте все играют в прекрасных принцев. Сразиться на дуэли, убить дракона…
— Порезаться, — закончила она. — У вас нет ничего менее травмоопасного?
— Вам не нравится? К нему прилагаются отличные ножны, — произнес с огорчением ростовщик. — Но не хотите — как хотите.
Мистер Голд повертел меч в руках и убрал поглубже под прилавок — на всякий случай.
— Тогда взгляните на это.
Он стянул палантин. Регина с сомнением посмотрела на предложенную вещь и кивнула. На какое-то время это займёт Генри. Она чувствовала растущую между ними трещину, каждый раз спотыкаясь о блуждающий взгляд сына, словно он что-то искал: больше любви, поддержки, одобрения. Чем бы ни был обделен её мальчик, Регина понимала — одной кредиткой это не исправить.

Серая змейка неслась вдаль, свободная и одновременно привязанная к железнодорожному полотну. Колеса стучали на износ. Последние вагоны так и норовили оторваться от основного состава на очередном повороте, но сжались и задрожали при виде моста. Рой огоньков вспыхнул при приближении поезда, машинист дал гудок и нырнул в чёрную глотку туннеля.
Сидящий на корточках мальчик приблизился к самому входу, опасаясь, что локомотив заблудится, или его сожрёт тоннельный монстр. Каждый раз, когда экспресс проделывал этот смертельный трюк, сердце Генри сливалось со стуком колес, без устали и неотвратимо бегущих к станции. Над пластиковым зданием вокзала гордо реял американский флаг. Зазвенело в ушах. Шлагбаум, точно гильотина, чуть не отсёк хвост состава, но мальчик вовремя нащупал лежащий на полу пульт и успел перевести стрелки. Не заметив, как близко он был от крушения, поезд совершил круг почета по гостиной.
Генри чувствовал, что за ним наблюдают, но никак не мог оторваться от новой игрушки. Это была самая здоровская штука, которую ему когда-нибудь дарили. Наконец он поднял глаза. На втором этаже, опёршись о перила, стояла его мать. Выглядела она уставшей.
— Это круто, мам!
— Рада, что тебе понравилось.
Вернувшись из школы, Генри первым делом открыл подаренную учительницей книжку. Мэри Маргарет была доброй, но продолжала видеть в нем ребёнка, увлечённого сказками. Пролистав книгу до середины, он занялся другими подарками. Их оказалось немного. Ему даже не нужно было читать поздравительные открытки, чтобы узнать от кого они. Ничего особенного, словно все сговорились и дарили ему одно и то же каждый год. Иногда Генри задумывался, каково это, жить в большой семье?
Его внимание привлекла внушительных размеров коробка, обернутая грубой канцелярской бумагой. Не дожидаясь, пока мама вернётся из кухни, он развернул подарок. Мальчик так и не заметил выпавшую из коробки открытку: «Любимому сыну от М.» Но Регина не стала ругаться, даже помогла собрать игрушку, и сейчас с ужасом смотрела на то, во что превратилась её ухоженная гостиная.
Место боевых действий, не иначе, где столкнулись великаны и лилипуты из сказки про Гулливера. Между диваном, стульями и столом пролегла железная дорога, в центре которой расположилась копия одного из сотни провинциальных городков Восточного побережья. Он легко бы сошел за Сторибрук, если б не часы на здании вокзала: они ходили. Праздничная мишура неряшливо лежала повсюду. Регина вздохнула. Может, идея с поездом — не самая лучшая?
— Спускайся, давай ещё поиграем!
— Уже половина десятого, пора спать, — ответила она на просьбу сына.
— Но сегодня особенный день! — клянчил Генри, продолжая елозить по полу.
— Хорошо, ещё двадцать минут, и ты идёшь в ванную.
Ей сложно было отказать сыну, и мальчик часто этим пользовался.
Регина спускалась по лестнице, на ходу подбирая скомканную обёрточную бумагу, оторванные банты и пёстрые ленты. Неожиданно она споткнулась, вцепилась в перила и посмотрела под ноги. Подняв забытую на лестнице книжку, прочитала тиснёные золотом буквы. «Однажды в сказке».
— Откуда это?
— Это подарок мисс Бланшард, — признался Генри.
— Вот как?
Легкий укол ревности оставил на сердце царапину. Неужели учительнице младших классов больше некому делать подарки? Хотя… действительно некому. А то, что книжка сейчас лежала поперек ступенек, значило, что Генри к ней быстро охладел. Регина хмыкнула. Мисс Бланшард стоило знать её мальчика лучше. Единственное, что Генри зачитывал до дыр — это комиксы о Супермене.
Сунув книгу под мышку, Регина, вопреки ожиданиям сына, скрылась в своём кабинете. Сегодня вечером она не ждала Грэма. Сегодня только она и кушетка. От непреходящего жужжания электропоезда раскалывалась голова.
Книга была тяжёлой и больше напоминала семейный альбом, чем томик сказок Андерсена. От скуки Регина перелистывала страницы, катая по губам вишенку с оставшегося торта, оттенявшую цвет её помады. Губы то кривились в усмешке, то ползли вверх от теплых воспоминаний, у глаз появились лапки морщинок. Всем своим видом она будто говорила: «Знаю, знаю».
Все эти рассказы о вздорных принцессах, отважных до самолюбования рыцарях и сердечных простушках. Но кое-что из прошлого героев стало для неё неожиданностью. То ли Регина не знала, то ли отказывалась помнить об их жалких жизнях. Впрочем, это не имело никакого значения для сюжета. Книга была посвящена проклятию, насланному на жителей Сказочной страны Злой Королевой. Каждый эпизод - звенщ каторжной цепи.
Она перевернула страницу. Женщина на картинке могла бы сойти за её сестру: молодая, отчаянная, с резкими чертами лица и затуманенным гневом взором. Имя ей — Порыв. Летящий в неё меч грозил проколоть книжный лист и вырваться наружу. Рука Регины дёрнулась, залив страницу кофе. Выпрямившись на кушетке, мэр стряхнула с брюк маслянистые капли. Книга упала на пол.
«Ничего страшного, — произнесла мысленно Регина, — просто дурацкое совпадение».
Поверх картинки с улыбающимися молодоженами воображение рисовало её собственную свадьбу: юная невеста сжимает увядающие цветы, ловя на себе снисходительный взгляд Леопольда и не замечая, как ломаются в руках хрупкие стебли. Корона — единственное в облике жениха, что лишено ветхости и не утратило своей красоты.
Почему одни с лёгкостью получают желаемое, а другим на роду написано стать лишь приложением к чужой жизни? Когда Белоснежка вышла замуж, ей было столько же, сколько и мачехе в тот злополучный день.
Регина думала, что меч не достиг своей цели, но вот он летит сквозь время, и остроте его могут позавидовать обзорщики «Нью-Йорк Таймс».
— Мама, у тебя всё в порядке? — закричал Генри, услышав шум из кабинета.
— Всё в порядке, малыш.
Регина подняла книгу, понимая, что снова ему солгала. Залитая кофе страница казалась безнадежно испорченной. И все, что смогла придумать Регина, дабы клейкая масса не впиталась в остальные, покоробив их, это аккуратно вырвать её из книги. Она надеялась, что Генри ничего не заметит, если вообще решит почитать глупые сказки. И, конечно, Королеву интересовал их автор. Кто еще помнит те времена, и как книга оказалась в их мире? Регина одернула себя. Ничего этого не было — и быть не могло. Она живёт в Сторибруке, и скоро день шахтера, а значит, куча хлопот ради праздника, который не принесёт ничего, кроме новых хлопот.
Мысли ночными мотыльками порхали над её кроватью. Женщина корчилась под одеялом, пытаясь увернуться от меча. Годы не причинили ему ни малейшего вреда, в отличие от Злой Королевы. Со слабым утешением, что всё это было не зря, Регина зарылась лицом в подушку.

— Доброе утро, мадам мэр.
Регина кивком поприветствовала вульгарную официантку, надеясь, что скрыла от посторонних круги под глазами. Большей сплетницы, чем Руби, в Сторибруке не сыскать. Самое обидное, что круги появились не от бессонной ночи с Грэмом или даже без него. Сны проносились в её голове, точно вагоны проезжающего мимо поезда. Утром она не могла ничего вспомнить, осталось только ощущение чего-то ускользающего и разбившая её усталость. Поэтому Регина и заглянула в кафе перехватить лишнюю чашку кофе перед работой.
— На вынос, — предупредила она официантку.
Мадам мэр ненавидела это место. Горожане сидели за большими, почти во всю стену, окнами и о чем-то переговаривались — по губам не разобрать, отчего ещё больше напоминали рыб в огромном аквариуме. Вся жизнь на виду. Вот Кэтрин Нолан замотала головой, словно ей в рот попала смешинка, а может, женщина просто поперхнулась тостом. Регину бы это не удивило. Удивило другое…
Она нажала на газ, не заметив, что машина стоит на задней передаче. Послышался удар, потом скрежет гнущегося бампера. Её откинуло на руль. В следующую секунду вода со свистом ударила в небо, её потоки хлынули по заднему стеклу и дальше вниз по улице.
Регина посмотрела в зеркальце: из покорёженного гидранта хлестало, посетители кафе высыпали на улицу. В первых рядах Дэвид Нолан — Джон Доу, деревенщина, который сейчас должен был лежать в коме на больничной койке. Мужчина сорвал подвернутую под воротник рубашки салфетку и героически бросился ликвидировать аварию. У Лероя в машине нашёлся набор гаечных ключей. Дэвид скрутил полотенце и обмотал его вокруг инструмента, чтобы использовать как рычаг.
В стекло постучали. Регина по-прежнему сидела, сжимая руль и не веря в происходящее. Стук повторился. Она нажала на кнопку стеклоподъемника. Тут же капли воды попали в салон.
— Мадам мэр, с вами всё в порядке?
— Лучше не бывает, — бесцветным голосом произнесла она.
— У вас кровь, возможно, сотрясение, — предположил доктор Хоппер. — Я мог бы отвезти вас в больницу, учитывая обстоятельства.
«А ведь это могло бы многое объяснить», — подумала Регина.
— Спасибо за заботу, Арчи.
Регина нехотя покинула салон машины. За разговором она упустила, кому же всё-таки пришла в голову идея перекрыть воду. Мерседес был на ходу, но требовал ремонта. Обхватив себя за плечи, Регина медленно пятилась, глядя на Дэвида Нолана в промокшей клетчатой рубашке.

Мадам мэр влетела в больницу, пронеслась по коридорам и, распахнув двери клинического отделения, замерла. Палата была пуста. Она развернулась на каблуках, чуть не врезавшись в доктора Вейла.
— Где Джон Доу? Кажется, я велела сообщить мне, если он придёт в себя!
— Кто? Регина, о чём вы?
— Неизвестный. Бродяга, сбитый на шоссе, который, как вы утверждали, никогда не выйдет из комы.
— Последние две недели к нам не поступало критических пациентов, а бродяг в Сторибруке отродясь не было, — ответил Вейл и криво улыбнулся, как делал всякий раз, когда сомневался в своей правоте. Похоже, его воспоминания съедала то ли рутина, то ли лангольеры.
Тем временем Арчи рассказал об аварии. Доктор Вейл тут же предложил сделать томографию, а Хоппер — свою помощь, чтобы преодолеть шок от случившегося. Регина думала о том, как мёртвое может стать живым, и медленно закипала на своем внутреннем ведьмином огне.
— Я не собираюсь слушать сверчка и недоучку учёного, мнящих себя докторами!
Она толкнула в грудь всё еще пытавшегося её осмотреть и ощупать Вейла. По коридору раздался стук каблуков. Женщина уходила, оставив после себя сплошные вопросы.

Как Регина добралась в тот день домой, она не помнила. Взлетев на второй этаж, она закрылась в спальне и села на кровать. Здесь мадам мэр чувствовала себя в безопасности, здесь никто не мешал внутренним противоречиям разрывать её сознание.
Регина прекрасно помнила переплетения красного и белого…
Молодой принц, король? Пусть будет король. Не в силах отбиться в одиночку от штурмового отряда, падает, сражённый безымянный мечом. В этот миг он по-настоящему прекрасен. Кровь уже отхлынула от лица, оставив легкий румянец на щеках. Бордовый камзол с белыми ажурными манжетами подчеркивает величие смерти.
А потом на Сказочную страну пало Проклятие, словно и не было этих двадцати восьми лет в изгнании. Они оказались во временной петле Сторибрука, лишённые памяти и надежды, а Прекрасный принц — под капельницей на больничной койке, застряв между жизнью и смертью. Пару раз в месяц она навещала Джона Доу. Для всех он оставался неизвестным, бродягой, сбитым на объездном шоссе одной дождливой ночью, но не для неё. В поверженном Принце Регина Миллс видела свой триумф и окончательную победу. К победе были подведены трубки для внутривенного питания и аппарат искусственного дыхания.
А теперь Дэвид Нолан, энергичный и прекрасный, бежал трусцой по улицам её города, помахивая соседям и друзьям, как будто был с ними всегда. От этого легко сойти с ума или напиться. Но, имея дело с магией, всегда приходится допускать элемент чужого вмешательства.
Только что теперь делать с ее воспоминаниями? С тем, что написано в книге сказок Генри? Книга! Регина спустилась в свой кабинет. Если это действительно так, значит, она права, а они — нет. Судорожно пролистав страницы, она вернулась к началу. Злая Королева появляется на свадьбе Белоснежки и Прекрасного. Её подарок особенный. Это Проклятие, которое ровно через девять месяцев — срок, положенный, чтобы взрастить в чреве Белоснежки ребенка — лишит их дома, памяти и друг друга. Вот люди Королевы штурмуют дворец. Знакомый мир уже никогда не станет прежним. Между историей о проклятии и Спасителе, которой придёт и разорвёт колдовские чары, вырванный лист.
Регина вытащила из мусорного ведра залитую кофе страницу и, разгладив, вставила в книгу. Потом еще раз перелистала. На оборотной стороне иллюстрации со Злой Королевой корчился в предсмертных судорогах Прекрасный Принц. Регина захлопнула книгу и прижала к груди. От подрагивающих плеч до колен пронеслась волна облегчения.
Взяв себя в руки, она набрала номер доктора Вейла, извинилась за утренний инцидент и запросила больничную карту Дэвида Нолана.
— Зачем она вам?
«Любовные романы на полке закончились, решила почитать», — хотела съязвить Регина, но сдержалась. Она и так сегодня наговорила лишнего.
— С каких пор мои просьбы стали для вас проблемой, доктор?
— Никаких проблем, мадам мэр, — ответили на другом конце провода, — просто вы сегодня спрашивали о Джоне Доу, а теперь о муже Кэтрин. Думаете, это один и тот же человек?
— Я ничего не думаю.
От её внимания не ускользнуло, как легко и мягко доктор назвал миссис Нолан по имени.
— Кстати, о нашем спящем красавце. Утром в палате проводили санобработку и перевезли его в соседний бокс. Поэтому вы не смогли с ним увидеться, — попытался смягчить разговор Вейл. Его давно интересовали эти «свидания», если посещения человека-овоща можно было так назвать. Вейл сомневался в своих гипотезах, но, очевидно, мадам мэр тянуло к этому бродяге снова и снова. — Регина? Вы меня слышите?
Трубка выпала из её руки. От удара крышка раскололась, и аккумулятор оказался на полу. Регина даже не заметила. Она найдёт шутника, написавшего правдивые сказки. Ещё никто не уходил от гнева Злой Королевы.
Пока основной и единственной зацепкой, способной пролить свет на происходящее, оставалась книга. Регина штудировала её, как другие — Библию. Наверное, для неё она и была Священным Писанием. Особенно впечатлил рассказ о Спасителе, который явится разрушить Проклятие. Иоанн Богослов обещал миру четырёх всадников. По воле создателя книги, со Злой Королевой расправится белый рыцарь на белом (кто бы сомневался) коне. Ребёнок Белоснежки и Прекрасного Принца. Ничего нового, и совсем ничего, что бы противопоставить судьбе.
Но всё могло оказаться совпадением или игрой её воспалённого разума. Хотя, если книга живая, если любая редактура способна изменить окружающую реальность, в руках мэра оказалась самая удивительная и могущественная вещь в мире. Нужно только понять, как это работает.
В прошлый раз Регина просто вырвала упоминание о событии, и ход истории изменился. Ей повезло, что не кардинально.
Она представила, как, если бы фея Нова оставила своих сестер ради мимолётной любви. Сторибрук, наши дни: худощавая, болезненного вида женщина на пятом месяце беременности пробирается мимо завсегдатаев к барной стойке, чтобы увести домой пьяного Лероя.
Регина фыркнула. Нет, это слишком жестоко даже для Злой Королевы. Хотя… Тогда Белоснежка не встретится с гномами, что само по себе неплохо. Ведь и Чарминги никогда не поженятся и не произведут на свет Спасителя. Да и зачем миру Спаситель, если Проклятие не падет на Сказочную страну. Никакого Сторибрука с его потерявшими индивидуальность жителями и вечным днём сурка, безвыходным и безнадёжным. Никакого Генри…
Регина закрыла лицо руками. Кажется, Высшие Силы — те самые, что наделили зачарованный лес магией и ушли творить добро в другие миры, те самые пропащие Высшие Силы лишили её возможности выбора.
Но Регина Миллс не стала бы Злой Королевой, если бы сдавалась так просто. Она расчертила лист на две половины, вписывая в одну персонажей из сказок, а в другую — их альтер-эго из Сторибрука. Женщина всё глубже погружалась в собственное прошлое и прошлое своей страны, анализируя поступки и их значение, пока не нашла самое безобидное и незначительное событие.
Дева Малейн. Она имела всё, чем обладали истинные принцессы: красоту, кротость, изломанную судьбу. Отец заточил её вместе со служанкой в тёмную башню на семь долгих лет. Когда же девушкам удалось развалить кладку и выбраться, вокруг простирались лишь выжженные бесплодные земли — наследие проигранной войны. Леди Малейн отправилась в дальний путь и встретила свою любовь при дворе давнего соперника отца.
Сейчас же дева Малейн с распущенными волосами до пят и молчаливой, крадущейся за ней тенью, подругой несла жителям Сторибрука слово Божие, а её королевич разгружал товар в местной бакалее. Даже Регине Миллс становилось не по себе при мысли о Страшном Суде и роли в нем чернокудрой Малейн.
Злая Королева осторожно вырвала нужный лист с «жили долго и счастливо». А утром позвонила в монастырь и попросила сестру Малейн. Такая в их списках не значилась.

Убедившись, что всё работает, Регина оставалось решить два вопроса: откуда книга взялась в Сторибруке — городе без магии, и как поступить с теми возможностями, которые она сулила. Мадам мэр была не настолько глупа, чтобы вносить серьёзные изменения в прошлое. Конечно, первым делом ей захотелось вернуть возлюбленного, утраченную молодость и невинность. Но невинность несет незнание. Кто даст гарантию, что, поверни она время вспять, история не повторится? А может, обернётся еще худшими бедами. Хотя, куда ещё?.. Нет. Всякий раз, когда Регина думала, что хуже уже не будет, судьба преподносила очередной сюрприз. Попытка навести порядок в её «тёмном прошлом» могла повлечь разрыв с Генри. Она никогда не усыновит мальчика, даже не вспомнит о его существовании, и чувство одиночества и утраты будет преследовать её всегда.
В конце концов мадам мэр решилась на разговор с Мэри Маргарет. Та подарила книгу Генри — и могла знать что-то о её природе. Но одного взгляда на учительницу хватило, чтобы понять: ей знакома только школьная программа четвёртого класса. И если мисс Бланшард думала, что беретка делает её похожей на Одри Хепбёрн из «Римских каникул», это было далеко не так. Та даже уши не прикрывала.
— Добрый день, мадам Миллс, — пролепетала учительница. — Чем могу помочь? Генри опять забыл пенал в классе?
— Нет, я хотела поговорить с вами, мисс Бланшард.
— О Генри?
— Отчасти. Вы подарили ему на день рождения книгу сказок. Очень дорогое и ценное издание.
— Конечно, я не должна была, — учительница выглядела сконфуженно. Неужели Генри раскрыл их маленький секрет. — Но он выглядел таким потерянным. В последнее время Генри ведёт себя странно. Вы не замечали? Все эти вопросы. Он расспрашивает одноклассников об их семьях, где те жили до Сторибрука, покидали ли город, а когда Эван Пирс не смог ответить, почему его дед-часовщик не хочет починить городские часы, чуть не избил парня. Он спрашивает об этом каждый день. А Эван удивляется, будто слышит вопрос впервые, — рассказывала учительница. Наконец-то она могла поделиться своими опасениями с кем-то, близким мальчику. И хотя Мэри Маргарет не разделяла методы воспитания Регины Миллс, та все же оставалась матерью Генри. — Мне кажется, ему не хватает отца, он пытается свыкнуться с его отсутствием, проецируя ситуацию на другие семьи.
— Генри не странный. И у него счастливая семья, — произнесла громче необходимого Регина, и все находившиеся в школьном коридоре уставились в их сторону. — Где вы взяли эту книгу?
— В лавке мистера Голда.
Брови собеседницы поползли вверх.
— Я иногда покупаю там что-нибудь для школьной библиотеки. А в этот раз подумала, что хорошо бы Генри отвлечься. Сказки — это всегда в радость.
— Мисс Бланшард, я знаю лучше, что хорошо для моего сына, — сказала Регина. — А теперь, могу я увидеть моего мальчика?
— Генри по пятницам участвует в театральном кружке. Он ушел два часа назад.
— Что? И вы отпустили его одного?
— Нет, конечно, — ответила Мэри Маргарет, — он сказал, что сегодня его заберёт ваш помощник Майкл, так как вы сами заняты в городском совете.
— Если с ним что-нибудь случится… — Регина не договорила, набирая один за другим телефонные номера дома, мэрии — Майкл сонно ответил, что никаких распоряжений на сей счет не получал, а потом и шерифа Грэма.
— …Я себе этого не прощу, — закончила за неё Мэри Маргарет, но Регины уже и след простыл.

Поезд — это движение, встречи и разлуки, утраты и новые надежды, а ещё приключения. Вот почему мальчики так любят поезда.
Генри шёл к станции, ориентируясь на долговязые мачты фонарей. Свет лежал мазками, маслянистыми и блестящими. Насыпь уже поросла зеленью, и сквозь бетонные плиты пробивались солнечные одуванчики. Скрытая от посторонних глаз, с облупившейся зелёной краской, станция оказалась маленькой, почти игрушечной.
Генри надеялся, что увидит поскрипывающую дрезину или поставленный в тупик состав. Не бывает так, что железная дорога есть, а поездов нет. В это лето Генри нуждался в чем-нибудь настоящем. И все же полустанок настраивал на определенную атмосферу: что–то грядёт, что–то определённо грядёт, мощное и неотвратимое, как поезд, идущий по расписанию.
Мальчик прислушался. Лес никогда не молчит. Перекличка птиц, сплетни цикад и шорохи ветра не оставят тебя в одиночестве. В этом прелесть пеших прогулок за городом. Генри перелез через металлическое заграждение и прикоснулся к рельсам, как ковбои в фильмах о Диком Западе. А вдруг по ним струится энергия, и земля рядом уходит из-под ног?
Но рельсы были холодными. Погода портилась. Ветер трепал молодые ветви ольхи, сквозь которые пробивалось съёжившееся солнце. Солнечный зайчик упал под ноги. Генри перешагнул через него, боясь наступить, и стал подниматься по насыпи. Что-то двигалось за кустами по смятой осоке. Он окликнул незнакомца, но ответа не последовало. И ребенка посетила на удивление серьёзная мысль: люди сюда, забредали нечасто.
Вдруг кто-то схватил его за рюкзак и потянул. Неловко развернувшись, Генри упал на щебёнку, слегка ободрав руку.
— Грэм?
— Пошли отсюда, — сказал шериф, снова хватая его под локоть.
Кто он, чтобы выговаривать парню?
Они обогнули сложенные колодцем, высмоленные и выгоревшие на солнце шпалы. Справа снова раздалось шуршание, и Генри выгнул шею.
— Как ты меня нашёл?
— Легко, — ответил бывший охотник и тоже посмотрел в сторону. — Не бойся, парень.
— Но там… Кто там?
— Одна из сестёр Господних. Они иногда наведываются в хижину лесника, приносят продукты, лекарства и новую Библию, которой старый Моро разжигает камин зимой.
— Та самая безымянная монашка, — догадался Генри. — Я звал, а она не ответила. Что она делает у станции?
Грэм хотел сказать: «скорбит», — но подумал, что одиннадцатилетнему мальчику этого не понять. Шериф не раз встречал её в подлеске: на голове застиранный платок, в руке — лукошко. Всегда пустое, будто для отвода глаз. От бога в ней было не больше, чем от дьявола. Казалось, женщина потеряла что-то в своей жизни так давно, что имя вместе с лицом стёрлись из памяти, и теперь она рыщет в этой глуши, пытаясь найти утраченное. Или хотя бы покой.
— То же, что и ты, парень, — ответил шериф, — то же, что и ты.
— Я ждал поезд.
Грэм усмехнулся и прошептал:
— Она тоже.
Думают ли монашки о самоубийстве? Шериф не хотел об этом знать. Так или иначе, последний поезд проходил здесь во времена Рейгана или еще раньше.
Они вышли на дорогу. У припаркованного к обочине мерседеса стояла Регина. Она едва справлялась с эмоциями. Шериф сжал плечо мальчика: большая тёплая рука легла, точно лапа зверя.
— Удачи, парень.
Меньше всего Грэм напоминал грациозного и опасного хищника. В мужчине не было ни капли утончённости, которую ценила его мать. И Генри задумался, что может связывать вместе шерифа и маму.
Грэм шел, приволакивая ноги из-за сапог — явно на размер больше положенного. Регина помнила, что на языке мужчин обозначала эта особенность. Кончик её губ дернулся в ухмылке. На сапогах лежал слой пыли. Щегольская жилетка с галстуком сидела на шерифе неряшливо. Мисс Бланшард ошибалась, Генри не нужен отец, у её мальчика уже есть тот, кто его любит.
Но одной любви, как всегда, мало, и сердце ищет взаимность.
— Привет, мам, — скривил губы Генри.
Грэм потрепал его по голове и передал в руки мэра. Регина старалась не выдать волнение. Все, что требуется сказать сыну, она скажет дома.
— Спасибо, шериф, — произнесла она, пристёгивая ремни безопасности.

Атмосфера за ужином была напряжённой. Генри никогда раньше не сбегал. По крайней мере, так далеко. А всему виной эта чёртова железная дорога. С другой стороны, размышляла Регина, в его руки могла попасть книга.
— Почему ты это сделал? — снова спросила она.
— Я хотел увидеть поезд.
— Поезда ходят по расписанию. И сейчас не сезон. Ты же знаешь, какой извилистый путь лежит от Бангора до Сторибрука?
Генри знал. Программы «National Geographic» были его излюбленными передачами. После мультиков, конечно.
— Мне скучно, — произнес мальчик, ковыряясь в своей тарелке. — Никто не приезжает сюда. Этот город — болото. Иногда мне кажется, что время остановилось. Даже ребята из «Южного парка» уже перешли в 5 класс, а Грейс…
— Ты их смотришь?
— Нет.
Регина кивнула, сознательно проглатывая ложь сына. Она не любила телевидение: технологии привносили в жизнь новизну, иногда против чьей-то воли.
— Мисс Бланшард сказала, что ты ведёшь себя странно.
Это прозвучало сродни предательству. Так же чувствовала себя Мэри Маргарет, узнав, что мальчик показал книгу матери. Не то чтобы учительница просила держать это в секрете. Порвалась тонкая нить доверия, связывающая взрослого и ребенка.
— Она так сказала?
— Мисс Бланшард обеспокоена твоим поведением в школе. Ты набросился на мальчика с кулаками.
— Может, я действительно странный… — ответил Генри и больше не произнёс ни слова.

Женщина мерила шагами спальню, не заботясь о том, что разбудит сына. Разве не Генри сегодня за ужином сказал, что что-то не так? Он рос, менялся, и Регине всё меньше удавалось контролировать события вокруг него. Скоро придет Спаситель и….
Регина села на кровать и достала книгу. Никаких Спасителей в её сказке. А если и появится, то только для того, чтобы спасти Королеву.
Она почти разобралась с магией страниц. Авторство не имело значения. Если книга всё это время находилась в ломбарде Голда, значит, она из Зачарованного леса. Ростовщику удалось протащить с собой оттуда множество диковинок, носящих отпечаток волшебства. Но Регина не верила, что по вечерам в своем замке Темный сочинял сказки. В книге раскрывались подробности и последствия его сделок, а Румпельштильцхен не стал бы писать о себе в таком неприглядном свете. Самоирония никогда не была его сильной стороной.
Корешок жалобно взвыл, Регина дёрнула на себя последнюю главу о Спасителе и порвала на мелкие кусочки. Распахнув окно, она с детским озорством хотела прокричать:
— Смотрите, это ваш счастливый конец! — и высыпать конфетти, чтобы ветер подхватил обрывки и разнёс над Сторибруком.
Но Злая Королева всё еще опасалась, что какой-нибудь умелец соединит страницы. Нет, так рисковать она не имеет права. Разведя огонь на заднем дворе, Регина наблюдала, как бумажки подбитыми истребителями сгорают в жаровне. Все до одной….
Ей нужно подумать о своем счастливом конце. Генри прав: что-то не так уже давно, так давно, что она отчаялась это изменить.

Сидни Гласс явился через десять минут после её звонка, будто ночевал в машине под окнами дома 108 по Маффлин-стрит. В неизменно мятом плаще, унылый, как Гудзон.
Прошлую ночь Регина провела, строя планы на будущее. После рассказа Генри о встрече с безмолвной сестрой — служанкой Малейн в Сказочной стране, она окончательно отказалась вмешиваться в прошлое. Пусть мёртвые останутся мёртвыми. Что до будущего… мало кто представлял, как оно выглядит. Ещё меньше тех, кто мог о нём написать. Регина к этим людям не относилась. Всё, что ей было по плечу — бюджетные сметы и отчёты. «Кому-то дано, кому-то — нет», — пожала плечами Злая Королева. Она с честью признавала свои недостатки и подчеркивала достоинства.
Именно поэтому Сидни Гласс сидел в её личном кабинете. Он был редактором «Daily Mirror» и её преданным псом. Кому ещё в Сторибруке писать цветастые истории о горожанах?
— Как дела в газете?
— Идут, — ответил Сидни. — В смысле, дела идут хорошо. Как только могут в нашем городке. Сложно обозревать события, когда ничего не происходит.
Она холодно улыбнулась, опираясь на стол-конторку:
— Что, спасение кошки миссис Тафт уже никого не интересует?
— Регина, вы…
— Я, — оборвала его хозяйка и произнесла с разбивкой, — хочу предложить вам работу. Может, не такую занимательную, как статьи о гигантской тыкве, выращенной фермером Томасом, но, выполнив её, вы окажете мне услугу.
Подавшись вперед, Регина протянула ему папку.
Генри. Все ради Генри. Ребенок стал смыслом её жизни, оправданием и путеводной звездой.
— Сидни, вы знаете, мой сын — очень чувствительный мальчик. Я хочу сделать ему подарок на Рождество. Что-то оригинальное и очень личное. Это — книга сказок, которую я читала ему в детстве. Если вы заглянете внутрь, то найдете дюжину увлекательных, грустных и романтичных историй, но финал, — она облокотилась о стол, запустив пальцы в густые волосы, — финал неутешительный. Особенно его расстроила судьба Злой Королевы. Я хочу, чтобы вы дописали эту книгу.
— Я? — спросил редактор.
— Возможно, это будет последнее волшебное Рождество, когда Генри все ещё верит в Санта Клауса. Дети так быстро растут.
Сидни понимающе кивнул:
— Хорошо, но мне нужно время, чтобы вникнуть в материал.
— Конечно. Через неделю я жду черновик на своем столе, — сказала она. — Не подведите меня.
Когда через семь дней они снова встретились, Регину ждали аж три сценария.
Сидни украдкой посмотрел на часы. Вот уже четверть часа она сидела напротив, перелистывая страницы, изредка помечая простым карандашом опечатки и неуместные запятые. Казалось, женщина застыла, даже её зрачки не бегали от строчки к строчке. Лишь карандаш между средним и указательным пальцами колебался, точно перекладина весов. Регина Миллс явно испытывала его терпение.
Ей стоило догадаться, что Сидни превратит сказку про Джинна в дешёвую мелодраму. Человеческая природа не переставала удивлять Королеву. Она дала им второй шанс, лишила груза воспоминаний и грехов, а жители Сторибрука продолжали тянуться к своим истинным обличьям и повторять собственные ошибки.
Вариант с воскресшим Дениэлом её тоже не впечатлил. Это как достать кролика из рукава и протянуть нью-йоркскому брокеру на грани инсульта. Сухой телеграфный стиль «Daily Mirror» превратил историю с ожившим возлюбленным в хоррор от Ромеро.
«Спасибо, Сидни, ты засалил своими ручонками мою мечту», — подумала Регина, кинув папку на стол.
Мужчина напротив сжался и заелозил в кресле, чувствуя, что она выбрала третий вариант: о мальчике и его отце, путешествующих между городами Большой Америки и случайно оказавшихся в Сторибруке.
Курт и Оуэн — реальные люди из мира, где нет магии, но есть «Магазин на диване». Это звучало хорошо, чертовски хорошо, но не решало проблему проклятия.
Время по-прежнему сдавливало глотку Сторибрука петлёй. Теперь это бросалось в глаза не только ей одной, и ощущение контроля ускользало. Курт не хотел дрейфовать по течению жизни. Он рассказывал о своих путешествиях Генри. О маршах протеста против Вьетнамской войны, в которых участвовал, учась в университете. О том, как его выгнали из Калифорнийского технологического, и пришлось переехать в Канаду строить «Большую медвежью дорогу», как прозвали Восточный экспресс. Не то чтобы в родной Санта-Мирте работы не нашлось, но за каменными соснами Канады Курт мог скрыться от военного призыва
Регина представляла, как мальчик слушает, а мужчина полнеет. Легкое раздражение от несовпадения характеров и привычек закипало в ней, точно древесная смола, пока не превратилась в чистейший янтарь ненависти.
Она закрыла книгу, брезгливо потирая ладони, словно их покрыла придорожная пыль. Или земля, в которую ушли Курт и Оуэн, — иная земля, для неё недостижимая. Ощущение, которое Злая Королева никак не могла вытравить из памяти.
Сидни снова заёрзал в кресле.
— И как вам?
— Отвратительно, — ответила Регина, улыбаясь.
Зная прошлое Гласса, она негодовала, каким чудом тот попал в газету. Только негодовать приходилось на себя, ведь мэр Миллс собственноручно назначила его редактором.
— Не понимаю, чего вы хотите? — спросил Сидни.
Слова человека, имеющего наглость претендовать не только на её внимание, но и на постель, прозвучали, точно пощечина. Впрочем, многие хотят получать от жизни удовольствие, не задумываясь, каково будет остальным.
— Кажется, я обратилась не по адресу.
Сидни встал, комкая в руках фетровую шляпу.
— Вам нужен профессиональный писатель. Но в Сторибруке таких нет.

Нет…
Прошло две недели. Генри больше не сбегал, стараясь быть тихим и неприметным. Регина давно вернула сыну отобранные в качестве наказания комиксы, но мальчик с отрешённостью аутиста продолжал играть в железную дорогу. И ей казалось, что проносящиеся с воем поезда вот-вот постигнет крушение.
Потому что дело не в поездах.
Просто способ протеста, придуманный одиннадцатилетним мальчиком. Генри не мог смириться с отсутствием нового в Сторибруке так же, как Регина — со своей искусственной жизнью.
Закончив очередной неудачный разговор с очередным писателем, женщина швырнула телефонную трубку на диван и отвернулась к окну. Осень медленно отвоевывала у неё город. Улицу за улицей. Во дворе ветер раскачивал пустующие качели, срывая листву с осиротевшей без плодов яблони.
В такие моменты как нельзя острее ощущаешь своё бессилие. Регина знала цену вещам и хотела для себя и Генри только самого лучшего, поэтому подошла к делу с педантичностью Паркинсона. В конце концов, писательство — это такая же подённая работа по найму, как и все остальные.
Нет, она не нуждалась ни в новомодных литераторах из глянцевых журналов, навязывающих образ культурной элиты начала века и капризных, как климат на Лазурном побережье. Ни в одряхлевших классиках, прячущих свои рукописи в несгораемые сейфы до лучших времен. Ни в живущих в Сети техномузах. Регина не доверяла им. Тот, кому будет дозволено взяться за «жила долго и счастливо» для Злой Королевы, должен находиться под её каблуком, впитать горьковато-сладкий запах волшебства и не разболтать лишнего. Однако ни власть, ни деньги, ни чарующее обаяние Злой Королевы не распространялись за городскую черту. И имена в списке вычёркивались одно за другим.
Никто не хотел ехать в захолустный городок, куда даже поезда не ходят, и просиживать время за написанием книги, которая никогда не выйдет в свет. Регина начинала думать, что не так уж далеко ушла от сына в желании увидеть чудо. Только мальчик искал его в перестуке колёс, а находил в журналах за четвертак.
Дни становились короче. Заметно короче. А она, несмотря на прочие заботы, старалась каждый день забирать Генри после уроков, восполняя уходящее тепло. Останавливалась за воротами и ждала, когда её мальчик покинет школу, избегая неловких и болезненных встреч с мисс Бланшард.
В очередной раз подъехав к школе и увидев ватагу одноклассников сына, Регина поморщилась. Нет ничего хуже оставшихся на продленку и предоставленных самим себе детей. Часы показывали без четверти два — значит, Мэри Маргарет вывела класс на открытый урок и теперь пыталась перекричать галдящую толпу. Делали скворечники.
— В тяжелые времена тепло и поддержка особенно нужны. Минует зима, и кочевые птицы вернутся, обессиленные перелетом, — рассказывала учительница, сидя на скамейке, — тогда дворы и скверы снова наполнятся их воркованием, но для этого мы должны позаботиться о том, чтобы им было куда возвращаться.
Никогда раньше не увлекавшийся орнитологией Генри вскинул голову:
— А они вернутся?
— Обязательно, — ответила Мэри Маргарет.
— Вы верите в чудеса?
— Это не чудеса, а законы природы, — сказала учительница, запахивая ворот плаща. Пальцы скользнули по цепочке, потирая нагрудный крестик. — Ты записал домашнее задание по природоведению?
— Два параграфа? Да.
Подняв рюкзак, мальчик зашагал к ожидающей его машине. Мэри Маргарет была правильной до погибели, и Регина боялась, что та погубит Генри. Может, поэтому она и решилась осуществить детскую мечту, даже если это станет последним чудом в мире.
Машина свернула в пригород.
— Мама, куда мы едем?
— Не волнуйся, это не займёт много времени. Визит вежливости, который слишком долго откладывали. Ты посидишь в машине, пока я навещу старого знакомого, — предупредила Регина.
Не то чтобы мальчик сильно обрадовался, но его заворожил массивный, увитый плющом особняк с тёмным провалом под гараж.
Открывая заднюю дверь запасным ключом, она не ждала тёплого приёма. Дом был слишком тихим. Тусклый лимонный свет бежал по коридору. Свет тоже чего-то боялся и дрожал.
— Чем обязан, Ваше Величество.
Привалившись к дверному косяку, Джефферсон стоял, сжимая в правой руке опасную бритву. На правой скуле медленно таяла пена для бритья.
— Почему здесь так холодно? — спросила, отступая назад и обхватывая себя руками, гостья.
— Дров не завезли.
Проклятие не распространялось на сумасшедших, сторонясь их. Поэтому Шляпник помнил о Сказочной стране, и эти воспоминания делали его еще более безумным. Джефферсон ни с кем не мог поделиться ими, вынужденный расплачиваться за использованную магию вместе с Королевой. К счастью, Регина смогла убедить мужчину в его безумии и таящейся в нём опасности для окружающих. Так что Шляпник уже почти оставил попытки изменить свою жизнь и быть с теми, кто, казалось, в нём давно не нуждался. Двадцать восемь лет — это очень долго.
— Иногда я сомневаюсь, кто из нас больший сумасшедший, — поделился Джефферсон, как будто вынашивал эту мысль всю свою жизнь.
— Не перекладывай с больной головы на здоровую, — ответила Злая Королева, — ты попал ко мне уже испорченным.
— Чем?
— Магией.
— Выходит, тебе нравятся извращенцы, — констатировал мужчина.
— И «Сайлент Хилл» с девяти до десяти вечера, — Регина взяла его под руку и повела в мастерскую. — Ты продолжаешь этим заниматься?
Стеллажи вдоль стен буквально врастали в потолок. На многочисленных полках в хаотичном порядке лежали шляпы, когда-то волшебные, а сейчас бесполезные и вышедшие из моды. Булавки в них поблескивали, словно жемчуг.
— Что тебе нужно? У меня ничего не осталось. Ты все забрала.
— Неправда, — Регина стерла с его щеки пену для бритья. — Магия. Совсем немножко — для одного маленького чуда. Я чувствую её здесь.
— Ничего не выйдет, я уже пытался, — признался мужчина.
— У тебя в любом случае ничего бы не вышло, — с усмешкой произнесла Королева. — Без меня.
Регина знала, будет сложно. Последнее в её жизни волшебство. Но уговорить Шляпника помочь ей — уже полдела. В конце концов, он тоже соскучился по этому пьянящему чувству вседозволенности. Она сжала его руки в своих. Королева почти забыла эту власть, забыла, как её вызывать и как пользоваться.
— Зачем ты это делаешь?
— У тебя ведь тоже есть дочь?
Джефферсон кивнул. Это Злая Королева разлучила их.
— И ты продолжаешь приглядывать за ней, балансируя на грани навязчивости и преследования.
Шляпник промолчал. Когда-нибудь его поймают и примут не за того. Он всё понимал. Быть может, Злая Королева и не разрушала их жизни сознательно, это вышло само собой, — но она умело воспользовалась ситуацией.
Генри уже начал беспокоиться, не случилось ли чего, когда его мама, наконец, вывалилась из дома в подступившую к машине темноту. И уже сидя на диване в своей гостиной и листая комиксы, он продолжал думать о хозяине особняка. Скольких еще обитателей Сторибрука ему не доводилось видеть? Кто они, и почему ведут столь замкнутый образ жизни? Город всё ещё казался ему серым, но в нём проявились и тёмные пятна.
Этим вечером мама запретила ему играть с железной дорогой. Непрерывный гул и перестук колёс вызывали у неё мигрень. Она выглядела уставшей, и Генри не стал спорить, раскопав стопку позабытых на чердаке журналов.
— Ты когда-нибудь слышал про Восточный экспресс? — спросила Регина, присев на краешек дивана и обнимая его за плечи.
— Мультик?
— Железнодорожный маршрут от Провиденса до Барроу, который действует лишь в межсезонье, чтобы снабдить северные штаты всем необходимым до того, как снег и лед преградят связь с материком.
— На самый Северный полюс?
— Нет, на Аляску, — сказала Регина, зная, что для её сына Аляска была чем-то вроде Сказочной страны. — Этот поезд проходит недалеко от Сторибрука, и если ты хочешь посмотреть…
Ей не нужно было продолжать. Генри сначала недоверчиво посмотрел на неё, боясь, что ослышался. А когда понял, что мама не шутит, вскочил с ногами на диван и обхватил её за шею, чуть не задушив.
— Ещё бы! Спрашиваешь!
— Остановка небольшая, но ты увидишь свой поезд, — Регина выбралась из медвежьего захвата и стала собирать упавшие на пол журналы. — Неужели кто-то их читает?
— Я! — Генри протянул ей потрёпанный выпуск «American Magazine», — иногда встречаются интересные, но чаще ужастики или про пришельцев, такие я не люблю.
— Может, почитаешь и мне?
Если что-то даёшь, получаешь что-то взамен — закон Румпельштильцхена.
Рассказ о городке Аркхем, штат Массачусетс, был тягучим и мрачным. Она даже не думала, что кто-то со времен Томаса Вульфа и Дэвида Линча еще пишет о жизни в американской глубинке. Обнесённый лесистой стеной, Аркхем, как и Сторибрук, хранил под обманчивой тишиной свои секреты и своих собственных монстров.
А утром Регина, после короткого звонка, отправила автору рассказа письмо с авансовым чеком и билетом на Восточный экспресс, который достал Джефферсон из волшебной шляпы.
Писателя звали Август Дерлет, и он был помешан на маленьких городках.

Звук родился из пустоты. Он летел из прошлого в будущее — или наоборот, и Грэм испуганно вертел головой, как животное, боящееся быть раздавленным на оживленной автостраде. Регина уже жалела, что попросила шерифа довезти их до станции. От песни металла мужчина выглядел несчастным.
Станция, окруженная лесным массивом, располагалась на самой окраине Сторибрука. Полустанок с несколькими лавочками под козырьком и технической будкой, но Генри был доволен и этим. Встречающих и провожающих не наблюдалось. Всё-таки их город не пользовался популярностью на туристических картах мира.
Визг выброшенных колодок ознаменовал приближение состава. Его лупоглазая голова проплыла мимо, и Регина крепче сжала ладонь сына в своей, удерживая на безопасном расстоянии. Замелькали жёлтые и белые флажки проводников, и засидевшиеся в душных тесных вагонах пассажиры хлынули на перрон. Кто-то выгуливал карликовую собачку, кто-то вытягивал шею в поисках ларька, который давно уже был заколочен, кто-то просто курил — но все они выглядели потерянными, будто и не от мира сего. С отсутствующим видом пассажиры рассматривали придорожную станцую, чтобы через несколько километров забыть о её существовании навсегда.
Генри впитывал их лица и случайно занесённые в этот стерильный мир запахи. Мальчик не замечал ни пустые объективы на месте глаз, ни нервозность в каждом брошенном на часы взгляде. Наконец, дали предупредительный гудок.
— И это всё?
— Время стоянки истекло, — ответила Регина, ища в толпе знакомое по фотографии лицо.
— Но ведь они ещё вернутся? — мальчик помахал рукой набирающим скорость составам.
— Поезда — да. Люди — нет.
В этот момент Генри готов был броситься за последним вагоном и, вскочив на подножку, уехать. Когда-нибудь он так и сделает. Жизнерадостный ритм, мечты о новых людях и новых городах захватили мальчика. В его возрасте ещё не задумываются о том, что поезда идут по кольцевой, какой бы извилистой та ни была. Что дорога — это такое же одиночество…. Регина думала лишь о том, останется ли кто-нибудь, когда поезд уйдёт.
На перроне стоял мужчина под сорок. В одной руке он держал неподъемный портфель, на сгибе другой покачивалось пальто, в сжатых губах — так и не раскуренная сигарета.
— Август Дерлет, — представился он.
Слова прозвучали заклинанием. Регина поняла, что сейчас Генри с детской непринужденностью накинется на незнакомца с кучей вопросов.
— Мистер Дерлет приехал по моей просьбе. Ему предстоит кое-какая работа.
— А я-то думал, ты для меня старалась.
Генри загрёб носком ботинка вырвавшийся из-под колес щебень и отправил его обратно на рельсы. Если что-то даёшь, иногда не получаешь взамен ничего — закон Злой Королевы.
— Спасибо, что пригласили, — сказал мистер Дерлет, не вынимая сигареты изо рта.
Мужчина по-собачьи прищурил глаза, внимательно изучая опустевший полустанок, макушки сосен и лоскут дороги, ведущей в город.
Это был писатель средней руки, большой поклонник творчества Лавкрафта. Уже давно он хотел написать книгу «о маленьком городке, где магия переплетена с обыденностью, а тени прошлого застят солнце с регулярностью свидетелей Иеговы, появляющихся на вашем пороге».
Что ж, Сторибрук как никакой другой город подходил для этой цели. Регина ухмыльнулась. Кто знает, удастся ли Августу создать свой шедевр, но без продолжения книги сказок она его отпускать не собиралась. А потом… Она не знала, что потом. Впервые с того времени, как она беспечно жила в родительском доме, Регина Миллс думала о счастье — и не могла его себе представить. Количество же чистых страниц в волшебной книге уже не оставляло шансов на правку.

Шли недели, а мистер Дерлет всё не спешил делиться своими набросками. Сначала он хотел получше узнать город, впитать его атмосферу и поговорить с людьми. Высокого мужчину в темном двубортном пиджаке видели в компании Арчи Хоппера, совершающими длительные пешие прогулки.
Писатель остановился в пансионе, и его регулярные ленчи с Региной Миллс породили множество сплетен. Одни считали его детективом, которого мадам мэр наняла для каких-то делишек на «Большой земле», другие — шантажистом, Руби — терпеливым поклонником. Для полноты картины Августу не хватало сущей малости, и он выспрашивал у заказчицы факты из прошлого, размышляя о жизненных путях и встречах. Не то чтобы Регине претили эти беседы, напротив, общество мистера Дерлета оказалось ненавязчиво приятным. Она даже отказалась от услуг Грэма. Но и эти встречи со временем перешли в рутину. А мадам мэр была женщиной действия.
Стоял глубокий ноябрь, когда она в очередной раз спросила о книге.
— Почти готово, — сообщил Дерлет, помешивая кофе. — Мой друг из Бостона сообщил, что договорился о публикации сначала в нескольких выпусках «Сверхъестественных историй», а затем, если дело пойдёт хорошо — полноценным изданием.
— Вы же понимаете, какая книга меня волнует.
Август улыбнулся:
— Уж не знаю, понравится ли вам.
Он отдал стянутую бечёвкой пачку листов. Слишком тонкую, чтобы относиться к работе серьёзно. Мистер Дерлет давно понял, что, какой бы сюжет он ни выбрал, заказчица все равно будет довольна, просто потому, что не сможет остановиться на конкретной концовке. Да и кто бы на её месте смог?
— Черновик? — уточнила Регина.
— Вся наша жизнь — один сплошной черновик, — сказал Дерлет, и зубочистка заняла привычное место в левом уголке его губ.
Регина развернула рукопись.
«Входная дверь хлопнула. Женщина обернулась, ожидая увидеть на пороге… Как бы то ни было, за дверью не оказалось никого. Всего лишь порыв ветра. Как нашкодивший мальчишка, он тут же исчез под буравящим взглядом карих глаз…»
Регина хотела сказать, что Август переусердствовал. Не её стиль. Да и они живут не в викторианской Англии. Сегодня слова должны звучать чётко, лаконично, насыщенно, подстать главной героине. Но, заметив Руби с кофейником, пытающуюся разглядеть из-за плеча мэра написанное, свернула черновик.
— Оставлю до вечера, если время терпит.
Август заверил, что никуда не спешит.
Оплатив ленч, Регина отправилась на работу. Снова налетел ветер. Размеренно и глухо часы пробили тринадцать. Женщина бросила взгляд на городскую ратушу — стрелки бежали по циферблату как никогда живо, — и поняла, что её самые страшные опасения сбылись. Как бы она ни пыталась этого избежать, в город проник Спаситель. Что-то пошло не так.
В этот миг раздался визг шин, и перед самым носом мэра остановился потрепанный Фольксваген. Из машины, размахивая руками, выбежала блондинка, бросилась было помогать Регине, но увидев, что с женщиной всё в порядке, разразилась ругательствами.
— Вам что, жить надоело?
Ее руки сжались в кулаки, скрывая дрожь — она только что чуть не сбила человека.
— Какая нелепость, погибнуть под колесами «жука», — фыркнула в ответ мэр, пытаясь собрать разлетевшиеся бумаги. — Для такого случая я бы предпочла Бруклинский мост.
— Какая банальность. Впрочем, такие, как вы…
Регина выпрямилась, отряхивая деловой костюм.
— Вы ничего обо мне не знаете, мисс…
— Свон. Эмма Свон. Я знаю людей и вижу, что вы несчастны.
— Купите себе очки, мисс Свон, и лучше смотрите за дорогой, — сказала Регина, ничуть не смущаясь, что это именно она выбежала на проезжую часть.
— Я здесь, между прочим, по делу, — сообщила Эмма, как будто это могло придать ей важности, и бросила взгляд на приборную панель «жука», где лежало фото нового клиента. Возможно, эта женщина знакома с отцом Нила Кесседи. В таких маленьких городках…
— Позвольте совет: не лезьте в мою жизнь и я не испорчу вашу, — процедила сквозь зубы Регина.
Все еще пытаясь быть дружелюбной, Эмма протянула ей пойманные листы писчей бумаги, машинально взглянув на текст.
— Эй, здесь мое имя?
— Отдайте!
Регина вырвала у нее черновик рукописи и, развернувшись, направилась в противоположную сторону. Неважно, куда, главное — прочь. Это Спаситель? То, чего она боялась, все-таки произошло. Но окажется ли этот человек её персональным Спасителем, как задумал Дерлет? У судьбы извращённое чувство юмора. Впервые за много лет Регина Миллс не знала, что ее ждет.
— Подождите! А как же экскурсия по Сторибруку? — прокричала вдогонку Эмма. — Показать пару злачных, то есть достопримечательных мест этого милого городка?
Регина ускорила шаг, но бежать в прямой узкой юбке было чертовски неудобно.
— Конечно, если у вас имеется свободный вечер, и вы не против провести его в компании «охотника за головами»… — договорила Эмма и прислонилась к капоту машины, борясь с желанием пойти за незнакомкой: женщина была куда симпатичней ее последнего «беглеца», а аура таинственности сулила больше, чем кролик из Страны Чудес. Эмма покачала головой и улыбнулась